Мир становится рыжим…
(с элементами растворения, 3 в 1)
Мир становится рыжим… И вирус вокруг безразличия…
У прохожих на лицах бесцветные смайлы уныния.
Я молюсь о тебе…. древней мантрою, песнею, притчею,
Ты – источник улыбки, пророк, судьбоносная скиния.
У цветов полубред… проявленье симптомов агонии.
Преклоняются пред волей рока… неистовой силою,
Прижимают к земле лепестки, чтоб побыть в межсезонии…
Между чашей иллюзий серебряной и паутиною.
Осень взглядом бесстыжим танцует на грани приличия,
Захотелось побыть ей натурщицей вдруг сексуальною.
Ищет рьяно сентябрь на картине вчерашней отличия,
Процедуру свою совершая при том, ритуальную.
Изумляет рассвет да ломает крылом церемонии,
Исчезает луна, словно шар для гаданья магический.
Без тебя целых семь сверхгалактик, поверь, в дисгармонии,
У меня же бронхит или приступ удушья хронический…
Ветер Моцарта, Баха симфонии учит старательно,
Ему ведомы и языки, и земные наречия,
Эхом все измеренья готов раскачать основательно,
Не осудит никто за астральные шрамы, увечия.
Исполняет в лесу на гитаре, на скрипке классической
Неспокойный ручей панахиду… а, может быть, реквием.
Упивается холод лишь сценою грустной… лирической…
И по венам растений проводит заточенным лезвием.
А берёзка от страха дрожит телом всем бессознательно,
Дуб в обнимку с осиной сплетается толстыми пальцами,
Клён… встревоженный… робко следит за каштаном внимательно…
Неужели деревья прикинулись просто страдальцами?
Расплетает косу пред реальностью хронографической
Кротко липа… в кольце между терпкими чудо-кизилами…
Оставляю тебе два письма монограммой рунической…
На скале своей кровью… по капельке… жизни чернилами…
Птиц терзают тревоги, в сердцах закипают вселенные,
У меня же в груди чувства, будто закон мироздания.
Не стихи о тебе я слагаю… писанья… священные…
Гравитации нет… есть по космосу мыслей скитания…
В небе горестный крик, но… конечно… условными знаками…
А в песочных часах кофе в зёрнах – песчинками вечности…
Как дойти до тебя? Всюду горы крутыми зигзагами…
Мне изведать позволь хоть немного пленяющей нежности…
Спит туман на дороге, листочки – подушечки бренные…
Застилает собой полюса белым выцветшим посохом,
На траве составляет маршруты свои сокровенные
По утрАм произвольно… надёжным, проверенным способом…
Седовласый старик… чем-то схожий, наверно, с монахами –
Дым немого костра… дня чеканит эскиз искрой-фрескою…
Вот повыть бы сейчас с дворовыми немного собаками,
Вьётся рядом хандра очень тонкой, но длинною лескою.
Дождь холодный и грубый… а лужицы служат бумагою…
Почерк нервный… неровный… кому же нужна каллиграфия…
Пахнут улицы, словно открытки, отстоянной влагою,
Отсыреть лишь не сможет в кулоне твоя фотография.
Солнце – будто изгой… всё за тучей таится линяющей…
Там удобней следить за движением и за погодою…
Будь стихией моей, благодатью, добром осеняющей,
Наслаждаясь тобой, чтоб могла восторгаться свободою.
Страстью мне б твои губы покрыть, будто красной помадою…
Называя своим… Властелином, Жрецом иль Владыкою,
Чтоб по коже бродить языком… виртуозно… с усладою…
Быть в постели игривою, самой загадочной, дикою…
Окропить, как слезой… руки миррой любви всепрощающей,
Инстинктивно глотать каждый стон, расставаясь с одеждами…
Хоть природа простужена, голос её увядающей,
Не напрасно бы тешить себя лишь большими надеждами.
С каждой первой строчки произведения составляется другое (растворённое) стихотворение:
Мир становится рыжим… И вирус вокруг безразличия…
У цветов полубред… проявленье симптомов агонии.
Осень взглядом бесстыжим танцует на грани приличия,
Изумляет рассвет да ломает крылом церемонии.
Ветер Моцарта, Баха симфонии учит старательно,
Исполняет в лесу на гитаре, на скрипке классической,
А берёзка от страха дрожит телом всем бессознательно,
Расплетает косу пред реальностью хронографической.
Птиц терзают тревоги, в сердцах закипают вселенные,
В небе горестный крик, но… конечно… условными знаками…
Спит туман на дороге, листочки – подушечки бренные…
Седовласый старик… чем-то схожий, наверно, с монахами…
Дождь холодный и грубый… а лужицы служат бумагою…
Солнце – будто изгой… всё за тучей таится линяющей…
Страстью мне б твои губы покрыть, будто красной помадою…
Окропить, как слезой… руки миррой любви всепрощающей.
Также начало каждой строчки составляется в ещё одно стихотворение:
Мир становится рыжим,
У цветов полубред…
Осень взглядом бесстыжим
Изумляет рассвет.
Ветер Моцарта, Баха
Исполняет в лесу,
А берёзка от страха
Расплетает косу.
Птиц терзают тревоги,
В небе горестный крик.
Спит туман на дороге,
Седовласый старик.
Дождь холодный и грубый,
Солнце – будто изгой…
Страстью мне б твои губы
Окропить, как слезой.
17.09.2011
Оставить комментарий